— Я до сих пор не понимаю, как тебе удалось так резко измениться? — Шепчу я, поднимая довольно опасную для нас обоих тему. Мне бы довольствоваться тем, что Николас не ищет новых проблем в мире боли, но мне хочется его понять полностью.

— Я много думал. Я стал честным с собой. Я сидел и расписывал то, что мне нравилось раньше и вычёркивал пункты, которые меня больше не возбуждают. Оказалось, что меня больше возбуждает наблюдение за тобой и знать, что я наверняка вечером тебя увижу. Я злился на тебя именно поэтому, обвиняя в том, что потерял смысл своей жизни. Но когда я остановился, обернулся вокруг, то увидел, что рядом со мной никого нет. Нет самой жизни. Даже собаки словно винят меня в том, что ты ушла. Они перестали приходить ко мне и больше тянутся к Кирку. Смысл любви к чудовищной боли исчез. Наверное, после того, когда Люси сотворила это с тобой. Я видел тебя, сжавшуюся от страха в углу спальни. Я видел, насколько ты напугана и затравлена. Мне было больно, хотя я и убеждал себя в том, что ты это заслужила, потому что не стоило впускать Люси. Но в итоге это была моя вина. Я искал оправдания всем, кроме тебя, крошка. А только ты их и заслуживала. В моей голове, наконец-то, всё встало на свои места. Последние два дня перед встречей с тобой на пароме я не появлялся в клубе. Я был один. Один в компании с бутылкой бренди. И я вспоминал всё с самого начала. Никто не пытался меня понять, а ты понимала, когда я даже не желал дать тебе время справиться со страхом, который ты пережила, — Ник замолкает и притягивает меня ближе к себе. Я ложусь на его грудь, а он целует меня в макушку, вызывая улыбку на лице.

Порой нужно отпустить человека, чтобы дать ему право вернуться. Время оно не лечит людей. Оно помогает понять, что было важным, а что второстепенным. Время довольно хороший урок для каждого. Конечно, страшно ждать, но лишь тогда можно увидеть правду, какой бы она ни была. Надо отпускать не только ненужных людей, но и любимых. Дать им свободу, а если они вернутся, то, значит, им нужна свобода, которая живёт в твоём сердце.

На следующий день мы собираем вещи, складывая их в чемоданы. И так не хочется улетать отсюда. Здесь прекрасно, но я осознаю, что моё желание задержаться здесь подольше, можно объяснить лишь страхом возвращения домой. Страхом от необходимости двигаться дальше, а это необходимо. Всё движется. Это и есть жизнь.

На катере нас отвозят на Фиджи, а там встречает машина. Она довозит нас к аэропорту, где нас ожидает самолёт Ника. Он постоянно держит меня за руку, обнимает меня, прижимает к себе, и это непередаваемое счастье.

— С тобой всё в порядке? — Интересуется Ник, и я выдавливаю из себя улыбку.

— Да, наверное, нервничаю перед возвращением. Удивительно, что мне, вообще, никто не звонил, — я лгу. Меня мутит после взлёта. Я чувствую себя не так хорошо, как хотелось бы. Но, скорее всего, я, действительно, очень волнуюсь и уже обдумываю будущее, ещё не возникшие проблемы и попросту накручиваю себя.

— Я заблокировал твой номер, — пожимает плечами Ник.

— Что? — Удивляюсь я.

— Не хотел, чтобы нам мешали твои подруги с вечными сообщениями и звонками, чтобы узнать, не съел ли я ещё тебя на ужин.

— Наверное, они обиделись, — шумно вздыхаю я.

— Тебя это тревожит?

— Если честно, то нет. У меня есть право на личную жизнь.

— Конечно, есть. И мне, вообще, не хочется тебя делить с ними.

— Но я же делю тебя с твоими друзьями и из них знаю только Райли. А ты знаком с моими двумя калеками: Сарой и Амалией. Других у меня нет, — хмыкаю я.

— И то верно, — Ник задумчиво возвращается к чтению журнала, а я откидываюсь на диване и достаю наушники из сумки. Устраиваюсь на плече Ника и дремлю под медленные звуки песен.

Наш самолёт садится в аэропорту Торонто поздней ночью. Подобные перелёты с дозаправкой, продолжительностью практически в сутки, в этот раз выматывают меня окончательно. Смена часовых поясов, усталость и тошнота. Я чувствую себя растаявшим желе, когда в аэропорту, улыбаясь и приветствуя, нас встречает Майкл. Удивляюсь тому, насколько Николас морально сильный. Его, с виду, не особо волнует такой разрыв времени, он сразу же кому-то звонит, сидя в машине, обсуждает какие-то контракты, встречи и совещания, словно никуда и не улетал. Майкл отвозит меня к дому, и я ожидаю, что Ник пойдёт со мной.

— Прости, крошка, мне нужно проверить собак, просмотреть почту и сделать ещё несколько звонков. Ложись спать без меня, я приеду, — он целует меня в губы и подталкивает к двери.

Я не против, потому что очень устала. А завтра у меня уже съёмки и работа. Майкл достаёт мой чемодан и провожает до квартиры. Я даже не принимаю душ, просто падаю на кровать, установив будильник на восемь утра, и засыпаю.

Утром я так и не нахожу рядом с собой Николаса. Я даже не замечаю того, что он был здесь. Моё состояние такое разбитое. Вроде бы энергии в теле много, а двигаюсь, как в компьютерной игре. Голова какая-то огромная, но я заставляю себя собраться на работу и сажусь за руль машины. Как же не хочется… купаться хочется, веселиться хочется, а вот работать ни черта не хочется.

— Мишель, привет! Какая ты загорелая! Как отпуск? — Радостно приветствует меня Линда.

— Привет, прекрасно. Осталась бы там на всю жизнь, — признаюсь я, забирая ключи от студии.

— Куда летали?

— На Фиджи, — ну не буду же я ей говорить о том, что у моего парня свой собственный остров.

— Вау, круто. С мужчиной? — Интересуется она.

— Ага.

— Это Николас Холд, да? Мне просто на глаза попалась газета, старая газета, где вы сфотографированы на каком-то благотворительном приёме в мае. Какой мужчина, тебе повезло, — выдавливаю из себя улыбку. Я не желаю обсуждать Ника с кем-то ещё, кроме своих подруг. И хоть Линда милая девушка, это табу для меня.

— Ладно, я пошла. Подготовлюсь, — разворачиваюсь и иду к студии.

На сегодня у меня запланированы три съёмки подряд, одна из них двойная, а перед ней окно на два часа. Вряд ли я успею съездить домой и перекусить, так что придётся остаться здесь.

«Ты не пришёл ночью. У тебя всё хорошо?», — отправляю сообщение Нику.

Я так отвыкла общаться с людьми, как и работать, что поначалу делаю невероятно глупые ошибки, забываю поставить таймер, включить свет и настроить отражатель, отчего первый час съёмок выходит очень корявым, и я не могу понять почему, пока до меня не доходят причины. Делаю вид, что так и должно быть. Мой телефон вибрирует в заднем кармане шорт, и меня так тянет посмотреть, что написал Ник, но сначала я заставляю себя завершить съёмку, а затем устало опускаюсь на стул и достаю мобильный.

«Я ещё не ложился спать. Много дел накопилось. Сегодня приеду», — сообщает Ник.

Меня радует то, что я увижу Николаса, но в то же время волнует его недосып. Он не спал в самолёте и уже двое суток на ногах. Надеюсь, что он в порядке.